Священник сбегает из собора вниз по скале, сдирая ноги в чёрную кровь, потому что все вокруг черно-белое.
Странно, ведь плёнка должна показывать цвета.
Он бежит, ветки такие же чёрные разрывают одежду. Белая ткань в грязи, священник спустился к реке.
А вода в ней нежно-голубая. Он плачет и умывается. Судорожно умывается, будто хочет содрать с себя кожу вместе со слоем грязи.
Сняв одежду, смотрит в серое небо и садится на колени. Голова к земле, он затих.
Появляется женщина и ложится на него, обнимая. Тоже в белом. Но покинув его, оставила чёрный след на теле, что сожрет изнутри.
След становится все больше и превращается в крыло ворона. Хочется взлететь, но колени приросли к земле и не отпускают.
А слезы не смылись.
Звон колоколов. Священник просыпается в исповедальне.
Правда, молит ОН о прощении. Больше некого выслушивать.
Грехи не прощены, место в чёрной реке, а не голубой.
Странно, ведь плёнка должна показывать цвета.
Он бежит, ветки такие же чёрные разрывают одежду. Белая ткань в грязи, священник спустился к реке.
А вода в ней нежно-голубая. Он плачет и умывается. Судорожно умывается, будто хочет содрать с себя кожу вместе со слоем грязи.
Сняв одежду, смотрит в серое небо и садится на колени. Голова к земле, он затих.
Появляется женщина и ложится на него, обнимая. Тоже в белом. Но покинув его, оставила чёрный след на теле, что сожрет изнутри.
След становится все больше и превращается в крыло ворона. Хочется взлететь, но колени приросли к земле и не отпускают.
А слезы не смылись.
Звон колоколов. Священник просыпается в исповедальне.
Правда, молит ОН о прощении. Больше некого выслушивать.
Грехи не прощены, место в чёрной реке, а не голубой.
.
